Один из крупнейших советских хирургов Василий Васильевич Успенский был человеком удивительной скромности. Самореклама, хвастовство, лесть вызывали у него глубокое отвращение. А между тем, заслуги Василия Васильевича вряд ли можно преуменьшить. Недаром именно Успенский, с его талантом, мужеством и человечностью, стал прототипом врача из «Повести о настоящем человеке» Бориса Полевого. Однако — по порядку.
Родился будущий доктор в деревне под Вяткой 20 декабря 1881 года. С детства отведал горького сиротского хлеба. Мама, Ольга Ивановна, умерла вскоре после появления на свет сына. Отец, Дмитрий Филимонович Чучалов, женился опять. Однако в новой семье не нашлось места мальчику — его невзлюбила мачеха. Василия принял в семью Василий Александрович Успенский, протоиерей Ижевского собора (его жена приходилась родственницей покойной Ольги Ивановне). Василий Александрович взял мальчика к себе, спустя несколько лет отдал в духовное училище, затем — в Казанскую духовную семинарию. Однако это не стало призванием юноши: Успенского выгнали из семинарии за участие в одном из бунтов. «Зачинщик и коновод» - было написано в бумаге об увольнении. Шестнадцатилетний паренёк оказался практически без средств к существованию (приёмные родители, возмущённые поведением Василия, отказались от всякого участия в его судьбе). Заметим: к тому времени родной отец юноши был уже довольно состоятельным человеком, держал свой магазин и гостиницу. Но Василий не собирался обращаться за помощью к кому-либо. И не собирался сдаваться. Более того, не отказался от решения стать образованным человеком. Он поступил на работу земским статистиком и трудился до позднего вечера. А ночью (ночевал в конторе), отведя на сон всего два-три часа, остальное время посвящал книгам — юноша готовился сдать экзамены за курс классической гимназии. И добился своего! Василий получил аттестат зрелости и поступил в Казанский университет на медицинский факультет.
Проучившись здесь несколько лет, перевёлся в Москву и продолжил обучение там. В те годы в Персию на борьбу с холерой направлялась специальная врачебно-санитарная экспедиция. Успенский стал добровольцем. Правда, взяли его не сразу: в те годы Василий не отличался крепким здоровьем. Однако смог-таки убедить комиссию и поехал.
В 1905 году он участвовал в революционной демонстрации, за что подвергался преследованию. Вынужден был на несколько лет прервать обучение в столице и уехал во Францию, а в родную страну вернулся в 1910 году и вскоре получил диплом врача. Впрочем, последняя сессия в вузе получилась затяжной: Успенский уехал в Тамбовскую губернию, где вспыхнула эпидемия типа.
Первые годы после окончания университета Успенский работал в Уфе, затем в Костроме. В Тверь же переехал в 1918 году. Здесь была городская больница — в бывших бараках. Условия очень плохие, медикаментов практически нет. А больных-то, больных... И очень, очень много язвенников — сказывались голодные годы. Успенский основал на тверской земле целый больничный городок и возглавил его. Необыкновенная работоспособность и талант позволили ему сочетать практику, административную работу и научную деятельность. Он стал доктором медицинских наук, минуя степень кандидата.
Одновременно Успенский готовил будущих хирургов. Подготовка эта очень отличалась от курсов в обычном смысле слова, хотя Василий Васильевич успевал и преподавать в институте. Но в больнице занятия представляли собой чистейшую практику: будущие врачи сразу погружались в свою профессию — в том смысле, в котором Василий Васильевич эту профессию видел. То есть врач должен был не только ставить диагноз и лечить, но следить за питанием больных, отдыхом, быть для них родным человеком. Именно так и вёл себя сам Успенский. Удивительно, как он на всё находил время, если каждый день проводил операции, и очень сложные. Его главной «темой» можно назвать язвенные болезни. Василий Васильевич был сторонником щадящей операции — гастроэнтеростомии. Прежде эта операция давала мало положительных результатов, врачи предпочитали удалять язву вместе с частью желудка. Однако в то время не было антибиотиков и широко распространённой донорской службы — и результаты операций часто оказывались печальными. Потому Василий Васильевич стал на сторону другого метода. Более того, именно он «внедрил в периферию» переливание крови (первый опыт провёл экстренно: Успенский спасал от гибели свою коллег Васильеву). И дело пошло на лад — люди выздоравливали! Кстати, он же первым применил в отдалённой, не столичной больнице рентген.
Слава о небывалом хирурге прокатилась по стране, в Тверскую область съезжались больные из разных городов, часто очень далёких. «Ежели Василь Василич не поможет, тогда и Богу делать нечего!» - говорили люди.
Конечно, талантливого хирурга много раз приглашали в Москву. Но Успенский отказывался. Он оставался земским врачом.
Не признавал чинов. Когда звонили, чтобы записаться на приём, Василий Васильевич запрещал медсёстрам спрашивать, кто «на другом конце провода». Требовал узнавать только симптомы болезни и имя пациента. Тот же запрет наложил и на своих домочадцев.
Вот случай. На консультацию привезли девушку с тяжёлой внематочной беременностью. Привезли из Москвы доктора, так как девушка очень плохо себя чувствовала. Василий Васильевиче только посмотрел на неё — и вдруг закричал: «Скорее! Гнойный аппендицит!» Столичные врачи остолбенели. Потом запретили делать операцию — они не сомневались в своём диагнозе. Успенский снял телефонную трубку и сказал: «Я звоню прокурору. Я отдам вас всех под суд, чёрт бы вас побрал!» И прооперировал. И удалил гнойный аппендицит, и спас девушку от смерти.
Другой случай. Привезли из дальнего района больного раком, в тяжёлой форме. Надежды нет. Дежурный врач хотел было отправить больного обратно, но Успенский не дал. «Кладём, - сказал он. - Мы не продлим ему жизнь, но оставим надежду. Знаешь, что это такое? Мука отчаяния страшней любых физических терзаний»...
Итак, больничный городок рос и развивался. Во главе его по-прежнему стоял спокойный, мудрый, добрый доктор. Ещё один факт: в середине тридцатых годов Успенский в результате несчастного случая потерял ногу, ходил на протезе. И представляете, об этом практически не знали его коллеги!
Он был совершенно равнодушен к вещам, а зарплату тратил, в основном, на книги. «Умру, - шутил он, - поставите их вместо памятника»...
...Началась Великая Отечественная война.
Василий Васильевич стал главным хирургом эвакогоспиталя (в Кашине). Как и в прежние годы, он был для своих больных не только врачом, но и отцом, и братом. Нередко можно было увидеть, как Василий Васильевич в минутки, свободные от операций, приходил к больным и кормил их с ложки. Часто не хватало дров, а ведь раненым требовалось тепло. Успенский разобрал свой сарай и перетаскал его в госпиталь буквально по брёвнышку. Все удивлялись: откуда дрова? А доктор молчал и улыбался. Он освоил и дело электрика и лихо чинил проводку. Хотя видел неважно, но читал бойцам письма. Всем говорил «ты». Нет, почти всем. Но если вдруг начинал «выкать» - стало быть, терял к тому человеку уважение. Блестяще читал стихи и даже лицедействовал для раненых, чем очень веселил их. Однажды был случай: в госпиталь приехала комиссия, и один проверяющий стал недоумевать: «Вы главврач, а ведёте себя, совершенно не сохраняя дистанцию! Ну, как вам станут верить раненые, если вы им танцуете плясовую?». Ох, как рассердился Успенский! «Я не князь, а мужик сиволапый! - рявкнул он. - Сын кантониста и вятской мещанки! Считаете, что я недостоин стоять во главе госпиталя — увольняйте!» Вот в эту минуту Василий Васильевич «выкал»...
Во время оккупации фашисты разрушили новое отделение больницы, разграбили её практически дочиста. Уничтожили и научный архив — Успенский собирался издать монографию о лечении язвенной болезни. Война отняла у «земского доктора» и сына Сергея: он погиб в 1942 году.
В 1943 году после освобождения Твери Василий Васильевич восстановил здесь хирургическое отделение и создал госпиталь для детей. Их сюда приносили и привозили. Были случаи, даже доставляли на самолётах. Более трёх тысяч спасённых детских жизней...
Именно Успенский стал прототипом врача в «Повести о настоящем человеке». «Речь идёт о Василии Васильевиче Успенском, - написал Борис Полевой в сопроводительной записке вместе с экземпляром, отосланным в Калинин. - Великом нашем хирурге, которым мы, тверяки, гордимся. Именно он послужил мне прототипом образа Вас. Вас. в этой книге. Образ этот настолько плотно привязан к родившему его прототипу, что художник Жуков, большой взыскательный мастер, сколько над ним ни бился, потребовал в конце концов, чтобы мы поехали к оригиналу. Поехали. Он сделал несколько зарисовок. И так наш Василий Васильевич зажил уже на иллюстрациях книги». К слову, ученица Успенского Лидия Петровна Тихомирова — прототип главной героини повести Полевого «Доктор Вера».
Почти до последнего дня жизни к Василию Васильевичу приезжали больные. Он принимал всех, никому не отказывал. Если мест не хватало — ставил дополнительные койки. В музее истории здравоохранения Твери хранится письмо колхозника Соколова. Это — живой пример того, каким чутким врачом был Успенский. «Много лет меня мучили приступы нечеловеческой боли от язвы. Я утратил трудоспособность и, честно говоря, уже готовился помирать. Кто-то надоумил меня съездить к Вам. Помню, как боялся я того, что много времени потрачу только на то, чтобы добиться приёма, ведь Вы светило науки. А Вы приняли меня сразу же. И после операции проклятая болезнь замолчала. Сейчас я совсем здоров. Поклон Вам, глубокоуважаемый Василий Васильевич!»
Эту весточку доктор получил незадолго до своей смерти (1952 год). «Помню этого мученика, - сказал Василий Васильевич, когда ему прочитали письма Соколова. - Не язва была — язвища. Хотел бы ещё раз взглянуть на него. Не успел...»
Не успел... Но он успел провести более шести тысяч операций. И сколько жизней спас — сосчитать трудно.
Автор Софья Милютинская
Свежие комментарии