История, которую пора сделать достоянием граждан, началась в конце января 2021 г., с запроса представителя Родительского объединения по защите прав семей из Подмосковья, общественника Алмаза Габдуллина в благотворительный фонд «Вклад в будущее». Алмаз интересовался у президента Сбера Германа Грефа и его правой руки Марины Раковой планами по трансформации традиционной школы, которые реализует фонд Сбера «Вклад в будущее». Делается это через внедрение в образовательные учреждения т.н. цифровой платформы персонализированного обучения – «Сберкласса», о которой «Катюша» ранее подробно рассказывала . Цифровизаторам из находящегося под влиянием «уважаемых партнеров» банка, не имеющим никакого отношения к сфере образования, но нагло туда влезшим и взявшим под контроль Минпросвет с министром Кравцовым, были заданы конкретные вопросы. Что из этого вышло – узнаете из материала «Катюши».
Основой первого письма Алмаза Габдуллина от 29 января 2021 г. на имя вице-президента Сбера, главной по цифровому образованию Марины Раковой были вопросы, давно волнующие родителей по всей стране, столкнувшихся или ожидающих встречи со Сберклассом:
«- в каком объеме планируется реализовать в школах образовательные программы с применением исключительно электронного обучения, дистанционных образовательных технологий относительно традиционного объема обучения?;
- просьба обнародовать данные национальных исследований, подтверждающих безопасность и эффективность применения электронных цифровых технологий в традиционной классно-урочной системе (включая данных мониторинга соблюдения норм электромагнитного ионизирующего излучения в школах, массово оснащаемых IT-оборудованием в рамках эксперимента), в том числе рекомендаций по СанПиНам;
- в каком объеме и в каком порядке будет осуществляться экспериментальная деятельность, направленная на разработку, апробацию и внедрение новых образовательных технологий в контексте положений ст. 20 Федерального закона от 29.12.2012 N 273-ФЗ «Об образовании в Российской Федерации», будет ли реализована указанная экспериментальная деятельность в правовом поле основных гарантий, регламентированных Конституцией РФ?;
- каким образом будет реализован гарантированный статьей 43 Конституции доступ к получению бесплатного начального общего и основного общего образования для лиц, отказавшихся от цифровой платформы, дистанционных образовательных технологий, а также лиц, отказавшихся от обработки персональных данных?»
Также общественник от лица родителей, готовых принять участие в дискуссии по «Сберклассу», попросил организовать рабочую группу с их участием для обсуждения внедрения этой цифровой платформы, принимая во внимание необходимость обеспечения полной защиты прав обучающихся и создания условий для реализации их конституционного права на образование.
Через полмесяца Алмазу пришел ответ за подписью вице-президента «Сбера» Марины Раковой, из которого следовало, что они «не поддерживают никаких программ, направленных на замену учителей и переход на дистанционное образование». Очень интересное заявление в контексте недавней лекции Германа Грефа студентам на форуме просветителей «Новое знание», где он всячески пиарил свою «Школу 21 века» как идеальное образовательное заведение будущего. Напомним, в ней нет живых учителей, не читаются лекции и не ставятся оценки, а подростки все время просиживают перед мониторами компьютеров, выполняют различные тесты, а «знания» прокачивают путем повышения личного рейтинга в цифровом профиле (личном портфолио), который ведет нейросеть.
«Сберкласс не предназначен для дистанционного обучения и не заменяет учителя. Она предоставляет учителю дополнительные инструменты для автоматизации рутинных процессов. Это цифровой помощник ученика и учителя, который может использоваться в очном и дистанционном формате», – сообщает Ракова.
Так не предназначен или все-таки может использоваться для дистанта? На самом деле в ответе сплошное лукавство – все задания в Сберклассе придумываются не учителем в конкретной школе, а специально отобранным коллективом авторов при Сбере. И ответы уже известны заранее – их проверяет ИИ. То есть роль отдельно взятого учителя здесь сводится к примитивной команде типа: «вошли в Сберкласс – делаем задание – вышли из Сберкласса». Это не помощник, а полная замена традиционной педагогики. Алгоритм экспертизы цифрового контента платформы на сегодня официально отсутствует у Минпросвета, так что Сбер обратился за помощью к дружественным вузам – и ими все задания, естественно, были одобрены. Какие жуткие задания в итоге прошли отбор, мы уже подробно рассказывали , а недавно им уделил внимание режиссер Никита Михалков в своем «Бесогоне», прямо назвав Сберкласс инструментом переформатирования сознания нового поколения россиян, разрушения традиций и нацсуверенитета .
Далее Ракова продолжает наводить тень на плетень, заявляя, что Сберкласс используется школами абсолютно на добровольной основе, всему виной ужасный ковид: якобы губернаторы сами наперегонки побежали к Грефу за «цифровым продуктом». Еще она ссылается на поручение президента России о внедрении пилота с персональными образовательными траекториями в январе 2019 года ( о нем «Катюша» рассказывала ). На самом деле все не так гладко: в междусобойчике Сбера, глав регионов и директоров школ напрочь забыли спросить мнение главных участников образовательного процесса: учителей, учеников и родителей. Последних просто ставят перед фактом, сообщая им в родительском чате в последний момент: «теперь у вас цифровой класс, приходите и подпишите заявление-соглашение» - и вперед. А противники цифровых платформ, не боящиеся выступать публично и защищать своих детей, быстро превращаются в личных врагов руководства школ, им даже могут угрожать и шантажировать. Все это прочувствовала на себе активная мама из Белгородской области Ольга Лемехова, о чем рассказывала «Катюша» .
Экс-глава проектного офиса нацпроекта «Образование» Ракова на этом не остановилась и продолжила рекламировать персонализированную модель обучения Сберкласса (которую правильнее называть переходом на самообучение школьника под руководством запрограммированного алгоритма ИИ), заявив, что она «подтвердила эффективность в очном формате учебного процесса». Где доказательства этой эффективности, где более высокие результаты обучающихся на ней за столько маленький срок внедрения в сравнении с традиционной очной формой? Никаких аргументов к этому заявлению приведено не было.
В финальной части ответа много букв было потрачено на дежурное обоснование внедрения ЭО и ДОТ в школах – в рамках 273-ФЗ «Об образовании», Стратегии научно-технического развития РФ и т.д. Что до регуляторики, касающейся гарантий продолжения традиционного очного обучения для отказников от Сберкласса, тут спрашивающие родители были снова посланы в Минпросвет, что вполне логично, т.к. именно министерство проводит единую образовательную политику. По тому же адресу Ракова посоветовала обратиться с предложением о создании рабочей группы с участием родителей по вопросам цифровизации обучения. Примечательно, что она же привела пункт из 273-ФЗ: «использование методов и средств обучения, образовательных технологий, наносящих вред физическому или психическому здоровью обучающихся, запрещается». У общественников и независимых экспертов, у радиобиологов, неврологов и психиатров по всему миру накопилось множество научно проверенных фактов, свидетельствующих, что «электронная школа» делает из детей цифровых наркоманов-биороботов, неспособных творчески мыслить и нормально социализироваться: об этом говорит, кстати, даже коллега Раковой по Сберу – доктор Андрей Курпатов ... Но эта дама работает как таран, так что ее вразумление и просвещение – задача непосильная, что далее и было доказано.
Как видим, по существу не было дано ответа ни на один вопрос от объединения родителей Подмосковья. Но Алмаз не собирался сдаваться и отправил Раковой новое письмо с детальными вопросами по Сберклассу – на сей раз на 19 страницах. Здесь нет возможности привести его бОльшую часть, просто отметим, что детальные вопросы касались тех моментов, что до настоящего времени экспертами и родительской общественностью не были получены результаты ни одного национального исследования, подтверждающего безопасность и эффективность применения информационно-коммуникационных технологий в образовательном процессе как для детей, так и для педагогического состава. Также были приведены скриншоты с возмущенными комментариями родителей из разных регионов России по поводу введения Сберкласса в их школах. Вот пара ярких примеров:
«Вместо того, чтобы тестировать свои разработки на своей школе, Сбер активно пытается встроиться в систему государственного образования, что вызывает много вопросов и настороженность по отношению к такой активности. Если Сбер считает, что его система дает высокие образовательные результаты, то пусть покажет результаты исследования публично на тех детях, чьи родители доверяют Сберу, а после этого уже можно выходить в массовые школы. Почему наши дети должны проходить экспериментальный класс? Что делать, если в результате эксперимента выяснится, что уровень образования не будет соответствовать ожидаемому результату? Как и каким образом, Сбер планирует компенсировать?»
«Это экспериментальная платформа от Сбербанка. Там запрашивается множество персональных данных о детях, родителях. Непонятно, как они будут использоваться третьими лицами. Но самое главное, нас не устраивает учебная программа. Там сделан большой уклон на западную культуру, персонажи, писатели, ученые, поэты — сплошные европейцы и американцы. И вообще, все это похоже на кальку с образовательных стандартов США».
Родители Подмосковья серьезно изучили концепцию цифровой платформы персонализированного обучения от Сбера и задали Раковой логичный вопрос: «СберКласс ставит своей задачей «передать ответственность за образовательный процесс от учителя к ученикам», т.е. сделать их главными – «учащиеся управляют/учитель помогает». Главным критерием оценки знаний предлагается сделать самооценивание (!), т.е. каждый ученик будет сам себе судьей, единые стандарты оценок усвояемости материала и уровня знаний уничтожаются. А преобладающей культурой учения названо – саморазвитие (!). Так зачем вообще нужен учитель при саморазвитии? Разве это не равняется фактически форме получения образования вне образовательной организации – самообразованию?» Были приведены конкретные примеры добровольно-принудительного превращения школьных классов в «цифровые», с внедрением платформы Сбера без всяких консультаций и объяснений родителям учеников. Как это произошло, например, в Белгородской области, когда данные детей были внесены на платформу Сберкласса без всякого согласия законных представителей (!). Спросили Ракову и о том, на каком основании фундаментальные знания и предметный подход в образовании подменяется Грефом «навыками 21 века», куда входит т.н. «базовая инструментальная грамотность» и «мягкие (надпредметные) навыки» (soft skills), не имеющие никакого отношения к развитому интеллекту, которым каждый школьник учится автоматически, постигая предметные знания. Исходя из многочисленных факторов риска, родительская общественность Подмосковья попросила Грефа и Ракову исключить регион из зоны школьного эксперимента со Сберклассом и ЦОС.
И вот тут началось самое интересное. Письменного ответа на послание на 19 страницах Алмаз не получил, но пришло официальное приглашение от Раковой на закрытую личную встречу в офис Сбера, где предлагалось обсудить поставленные вопросы по Сберклассу. 
В ходе согласования деталей встречи уже была назначена ориентировочная дата (15 марта), был представлен список участников (10 человек из различных регионов – активная родительская общественность), и все шло нормально… пока Алмаз не указал на намерение общественников вести аудио/видеосъемку мероприятия. Аргументация была совершенно понятной: деятельность Сбера по внедрению цифровых платформ ведется открыто, речь идет об обсуждении общественно значимого вопроса с родителями детей, которые уже столкнулись со Сберклассом, да и сама Ракова неоднократно отмечала, что всегда готова к диалогу по продуктам своей компании. Кому и что тут можно скрывать, зачем вести беседу за закрытыми дверями? Напротив, если у Сбера есть информация, успокаивающая и способная переубедить родителей-скептиков, самое время публично ее огласить.
Но все оказалось не так просто: представитель дивизиона Раковой заявила, что служба безопасности Сбера якобы запрещает каким-либо способом записывать рабочие встречи и совещания. 
То есть команда Грефа воспринимает общение с родителями детей – непосредственными потребителями их цифрового «продукта» – как некое внутреннее рабочее совещание. Более чем странная формулировка, ведь родительская общественность – не сотрудники банка, а представителями того самого гражданского общества, с которым банк (почему вообще в теме образования фигурирует банк???) должен вести открытый диалог. Дискуссия с Раковой просто обязана быть достоянием всех родителей и информационных ресурсов России, ведь речь идет о будущем страны – наших детях, которых ее контора собирается массово и тотально «образовывать» с использованием цифровых «инноваций». Родители России не связаны никакими обязательствами по коммерческой, банковской тайне и т.п., да и тема беседы сама по себе не подразумевает секретности. Также удивительно, что на столь важную тему с широким кругом вопросов Марина Ракова согласилась выделить всего один час – за это время физически невозможно каждому родителю задать вопросы и получить исчерпывающие ответы.
Алмаз от имени родителей Подмосковья перечислил эти аргументы, на что снова получил решительный отказ – встречу с общественниками Сбер по непонятной причине воспринимает именно как личную и деловую, для которой у него есть ряд требований не только к работникам банка, но и ко всем гостям. Никакой записи – и все тут. А «если хотите формат пресс-конференции или нечто подобное, тогда встреча переносится для уточнения деталей», – так ответили в банке. В ответ Алмаз отправил еще одно письмо, в котором предложил встретиться в формате пресс-конференции или круглого стола (желательно, на нейтральной площадке) с участием всех заинтересованных СМИ, а также высказал необходимость увеличить время дискуссии до 3-4 часов. Снова было сказано о декларируемой открытости Сбера и недопустимости обсуждения такой значимой для всех граждан России темы за закрытыми дверями. На это представитель Раковой обещала передать запрос руководству и сообщить об обратной связи.
Повисла ожидаемая пауза, и через 11 дней молчания со стороны Сбера Алмаз напомнил о себе, попросив выслать полный список из 2500 школ, которые участвуют в проекте Сберкласс, а также указать все регионы, которые планируется включить в проект в 2021-2022 учебном году. Тема на самом деле очень серьезная – Греф намерен охватить своей платформой всю страну, карт-бланш от Минпросвета он уже давно получил. И тут с общественником стали говорить уже совсем в другом тоне… его попросили выслать официальный запрос на основной почтовый ящик Сбера, потому что поручений от руководства по этому поводу не поступало.
Устно по телефону Алмазу сказали, что новый формат обсуждения все еще рассматривает служба безопасности, а ответа от руководства (т.е. от Раковой) до сих пор нет. На этом этапе уже стало совершенно понятно, что с публичностью у Сбера большие проблемы, а внедрение Сберкласса по всей России очень любит тишину. Во всяком случае, тишину для всех участников образовательного процесса. В ответ на новый запрос по теме от Алмаза «внезапно» впервые потребовали подписать письмо личной подписью, хотя ранее совершенно спокойно принимали обращения без подписи, регистрировали их и брали в работу. Алмаз выполнил просьбу и направил скан со своей подписью на общий ящик Сбера, ему ответили, что документ зарегистрирован и находится в работе. Но, как уже могли догадаться наши читатели, все это было пустой формальностью – конструктивно реагировать на его запросы ни Ракова, ни ее команда не собирались. 
После долгих ожиданий, телефонных переговоров Сбер снизошел до дополнения к своему старому, еще февральскому, ответу на второе письмо общественника. В нем не говорилось ничего нового, просто повторялись юридические мантры про то, что школы и учителя вправе использовать любые образовательные технологии – и ничего про права учеников и родителей, про защиту здоровья и безопасность детей. Также давались малозначимые пояснения по одному из заданий Сберкласса и сообщалось, что банк безвозмездно «пожертвовал» телеприставки с клавиатурой для своей платформы школам. И снова – ни слова о встрече с родителями на вменяемых условиях и обсуждении важнейших вопросов. 
Прошло еще две недели ожидания, банк просто игнорировал письма и звонки от Алмаза, и он отправил очередной запрос на общую почту help@sberbank.ru. Ответ пришел уже 20 апреля (спустя еще почти месяц!). Обратите внимание, из ответа четко следует, что письмо общественника с просьбой встречи с Раковой с возможностью ведения записи и приглашения заинтересованных СМИ было официально зарегистрировано Сбером и взято в работу еще 23 марта (!). Новое обращение передали в БФ «Вклад в будущее». 
А 23 апреля пришел ответ из конторы Раковой с совершенно абсурдным содержанием, полностью противоречащим всей предыдущей линии общения Сбера. В письме, подписанном «анонимным» благотворительным фондом, банк «совершенно внезапно» вспомнил, что для дальнейшего общения с Алмазом ему теперь нужна не только личная подпись, но и учредительные документы об образовании общественной организации, которую он представляет (!). Хотя буквально за три дня до этого (!) отдел обращений Сбера спокойно уведомил Алмаза (как мы только что писали выше): его письмо взяли в работу еще месяц назад. 
В этом ответе уже есть откровенная ложь: заявляется, что предыдущие письма Алмаза не были подписаны им лично, хотя обращение от 23 марта было отправлено Сберу с его личной подписью, также он подписывал последующие обращения на общую почту банка (см. скрины ниже). 
Ну и главное – если все письма без подписи не являются документами и не подлежат регистрации, с чего это Сбер так любезно отвечал на первые обращения, все спокойно принимал и регистрировал? Исключительно по доброте душевной? Или может все-таки, ровно до того момента, пока не запахло жареным и стало понятно, что отписками и манипуляциями на своем поле в этой истории обойтись не получится? Это еще не все – аппетиты Сбера выросли настолько, что спустя два месяца с начала переписки он потребовал от Алмаза уставные документы общественной организации, ссылку на ее сайт (!?), а также подтверждение его принадлежности к этому объединению. Живая подпись родителя тоже уже не устраивала – т.к. она якобы «не является живой подписью руководителя или лица, уполномоченного правом подписания официальных документов организации». Из всего этого в Сбере сделали вывод, что «официальными документами письма не являются и регистрации не подлежат» и «они не могут обработать запрос в таком виде», хотя до настоящего времени замечательно это делали. 
Как видим, Сбер поменял правила игры прямо на глазах, а его служба безопасности настолько сурова, что до сих пор – уже в разгар лета – продолжает согласовывать личную встречу родительской общественности с весьма занятой госпожой Раковой. Более того, ответа на логичную просьбу прислать обоснование для требования документов у представителя родительского объединения, созданного без образования юрлица, Алмаз ждал до начала июня. И опять в банке ему не сказали ничего нового – кроме того, что сами вывели себя на чистую воду.
Итак, представительница дивизиона Раковой пишет прямым текстом: «действительно, мы регистрировали и отвечали…» То есть они были готовы организовать встречу на своих условиях, уже назначили дату и согласовали участников – и до принципиального требования публичности и огласки этого мероприятия их никак не интересовала ни личная подпись, ни уставные документы организации Алмаза (!!!). А затем последовала вот эта лживая мантра: «в том виде, в каком был направлен запрос, мы не можем обработать…» Естественно, все они могут – просто Ракова и Ко боятся публичной дискуссии по Сберклассу с родителями (которых сама Ракова называет «клиентами»), не хотят сесть в лужу при ответах на неудобные вопросы. То есть – еще раз обращаем внимание наших читателей – подписывать концессии с Минпросветом и договоры с губернаторами о строительстве школ и внедрении Сберкласса – это всегда пожалуйста, это их главная работа. А честно и открыто поговорить с родительской общественностью о своем беспардонном вмешательстве в российское образование – на это ни у самого Грефа, ни у его команды не хватает ни смелости, ни ума, ни совести.
Более того, на официальных ресурсах Сбера и его фонда до сих пор отсутствует информация о полном списке 2500 школ, где внедрен Сберкласс, а также о регионах России, где он будет внедряться с 1 сентября 2021 г. Это самая что ни на есть публичная информация, которая обязана быть общедоступной для каждого родителя страны, совершенно непонятно, почему она скрывается.
Пока Алмаз отправил Раковой и Ко личные обращения уже от имени себя как родителя и продолжает ждать ответа, мы очень надеемся, что этот материал увидят как можно больше людей – и среди простых граждан, и среди высокопоставленных чиновников. Пусть у всех наконец откроются глаза – какими манипуляциями занимается цифровой спрут трансгуманиста-глобалиста Грефа, который типа «уже больше чем банк». Нам остается только задать риторические вопросы: может ли доброе дело для всех российских детей обделываться вот таким грязным образом? И в какое же будущее по правде делает вклад этот банкстер – любитель «инновационных» англицизмов – со своим фондом? Явно не в суверенное, не в светлое, не в российское, а в глобальное, роботизированное и очень мрачное для каждого из нас.
РИА Катюша
Как Греф и Ракова бегают от встреч с родителями по «Сберклассу»
Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов
Подписаться
Свежие комментарии