Эксперт Центра научной политической мысли и идеологии Шишкина Наталия Игоревна

Среди множества новостей о Сирии и Турции, Послании Президента и проблемах Крыма, малозамеченным прошло утверждение Правительством Концепции информационной безопасности детей.

С документами в области безопасности в России в принципе ситуация любопытная.

Если брать американские стратегии, то стратегия национальной безопасности включает в себя и информационную безопасность, а в отдельной стратегии информационной безопасности уже конкретизируются задачи и методы достижения целей, поставленных в стратегии национальной безопасности. Документы иерархически соподчинены и это в управленческом плане совершенно правильно. Подобная ситуация и в других странах, за исключением Китая, у которого несколько своя специфика и принципы обеспечения безопасности.

В России есть стратегия национальной безопасности, из которой по непонятной причине выпадает информационная безопасность. Есть отдельно стратегия информационной безопасности, к которой сделано дополнение в виде информационной безопасности детей. Вернее, делается это дополнение уже с конца 2013 года Роскомнадзором, но только 2 декабря 2015 года Распоряжением Правительства Концепция была утверждена. Хотя вариант Роскомнадзора былзначительно объемнее. Концепция информационной безопасности детей оказывается отдельным документом, несмотря на существование стратегии информационной безопасности, новая версия которой до сих пор не готова.

Было бы понятным, если бы в концепции информационной безопасности детей шла речь о конкретных мерах обеспечения безопасности, однако концепция носит скорее общий декларативный характер. Ответов на вопрос «как?» не содержит. Перечисления угроз, которые специфично возникают именно для детей, и именно в информационной среде, тоже не содержится — только риски девиантного и противоправного поведения даны. Что же в ней есть?

Органам исполнительной власти субъектов Федерации рекомендовано учитывать положения Концепции, причем конкретно среди исполнителей Концепции называется только Минкомсвязи. Поразительно. Значит, информации по линии Минобразования для детей не существует? По линии Минкультуры тоже нет? По линии печатного ведомства тоже? Указано только, что реализации концепции находится на обеспечении Минкомсвязи и других заинтересованных исполнительных органах власти. Получается, что Концепция носит рекомендательный характер? Тогда тем более не ясно, зачем она вообще нужна?

Конечно, есть в этой Концепции немало правильных и хороших слов и мыслей, правда, все они какие-тообщие. Например, при «разумном сотрудничестве общественных и государственных институтов информационные и коммуникационные технологии могут быть ключевыми элементами политики, способствующими сохранению культуры, укреплению нравственных и патриотических принципов в общественном сознании» и т. д. Ну, о том, что использование коммуникаций и информационных технологий — это давно и во все времена инструмент политики и воздействия на население, известно всем. О том, что одним из ключевых элементов политики является сотрудничество между государством и обществом — тоже.

В Концепции заявляется, что в России существует некое гиперинформационное общество. По традиции, разъяснений понятию не дается. Что такое информационное общество? Химера на самом деле. Само по себе представление об информационном обществе сильно пересекается с идеями постиндустриализма, до того сильно, что и сам идеолог идеи о постиндустриальном обществе придерживается теории информационного общества. Кроме того, и постиндустриальное общество так же упоминается в этой Концепции в контексте перехода России к постиндустриальному обществу.

Самое интересное заключается в том, что все западные страны, некогда распространившие идею постиндустриального общества, утверждают и начинают реализовывать стратегии реиндустриализации. В январе 2014 г. Европейская комиссия опубликовала специальное коммюнике «За европейский промышленный ренессанс», а затем совместно с Главным управлением по внутреннему рынку, промышленности, предпринимательству, малому и среднему бизнесу утвердила список действий по ускорению реиндустриализации Европы. США фактически делает то же самое: ранее переведенные (не разваленные!) в страны Азии предприятия промышленности возвращаются обратно на территорию США, о чемзаявлял Барак Обама и неоднократно. По существу, никакого постиндустриального общества не было — просто временно изменилась локация нахождения индустрий.

Но что, получается, делает Россия? Несмотря на показательный результат, разговоры об импортозамещении, невозможном без развития промышленности, косвенно подтверждают приверженность выбранному пути постиндустриального общества. В концепции, с первого взгляда и вовсе не связанной с подобными вопросами. Хотя именно идеологическое, совершенно очевидно либеральное наполнение этой концепции и вызывает наибольшие опасения, ведь речь идет о детях, о будущих поколениях, которых рекомендуется воспитывать «с целью обеспечения безопасности» именно на таких идеологических основах и представлениях о мире.

Согласно общепринятым представлениям, информационное общество — это общество, где большинство людей производят информацию и знания, ведущей отраслью экономики является наукоёмкое производство. А что же тогда гиперинформационное общество? Имеется в виду общество, где все связаны друг с другом с помощью современных технологий, причем даже излишне связаны, судя по приставке «гипер»? Что конкретно имеется в виду? Или общество, где абсолютно все заняты только производством и перераспределением информации, а производство существует только наукоёмкое?

Хочется спросить: в каком измерении находятся разработчики этой Концепции? Ведь очевидно, что, скорее всего, имеется в виду именно второй вариант, соответствующий постиндустриальным представлениям.

Интересны и приоритетные задачи, которые поставлены в этой концепции. Среди них формирование у детей навыков потребления информационной продукции, воспитание толерантности, развитие гендерной идентичности, формирование представлений о сексуальной жизни человека. Невольно закрадывается опасение, что эта Концепция слишком соответствует лекалам Европы, где давно практикуются уроки толерантности и развивается гендерная идентичность. Результат тоже заметен.

С другой стороны есть и позитивные моменты, вроде усвоения детьми системы семейных ценностей, воспитание ответственности за свою жизнь, здоровье и судьбу, развития творческих способностей. Правда, это скорее образовательная политика, а не безопасность в информационной сфере. Как и воспитание детей как независимых, ответственных и самостоятельно мыслящих с целью изживания социального иждивенчества. Хотя, снова же — о каком самостоятельном мышлении может идти речь при снижении качества образования, создании государством таких условий, при которых образование становится более недоступным, введении государством же таких стандартов, которые формируют мышление потребляющего исполнителя, но никак не мыслящего творца? Вся политика государства направлена на формирование идеального объекта манипуляции. А он по определению мыслить должен в рамках. А лучше не мыслить вовсе.

Стоит повториться, во-первых, способы выполнения этих задач неясны. О них в Концепции фактически не говорится. Есть отсылка к возрастной маркировке, которая и ранее отличалась своей специфичностью и эксцентричностью (вроде запрета мультфильма «Ну, погоди!»). Есть перечисление общих мер: организация мероприятий государства и общественных организаций, активная деятельность правоохранительных органов, блокировка сайтов в сети, поддержка создания и деятельности организаций саморегулирования СМИ, а также организаций, осуществляющих общественный контроль. Сказано о необходимости формировать механизмы использования средств на компьютеризацию школ и библиотек. Сказано о перспективности разработки и внедрения специальных образовательных и просветительских программ.

Но ведь это и так было ясно, что-то уже осуществлялось и продолжает осуществляться, зачем повторяться? В чем тут Концепция? Если есть специфика, о чем говорить выделение в самостоятельный документ — то где же специфические меры по достижению поставленных целей в области информационной безопасности? Какие ещё угрозы и риски, кроме недопустимых форм поведения детей, перечисленных в Концепции, могут быть в области именно информационной безопасности? Например, разве не может представлять определенную угрозу ценностное наполнение сериалов, которые показывают по телевидению? Ведь это тоже — информация. Как и графическая информация мультипликации, во многом срисованная сейчас с западных образцов, и поведение главных героев в мультфильмах, задающие определенные стандарты, представления о нормальных и не нормальных отношениях, поведении. Это что, никак не влияет на «развитие системы социальных и межличностных отношений и общения детей»?

Но что бросилось в глаза, так это то, что следует из этого перечисления мер — государство должно как можно больше опираться на общественные организации. Снова просвечивает уход государства, желание играть роль ночного сторожа, рекомендующего некоторые решения для выполнения.

Во-вторых, не дается никаких пояснений, каким образом та же гендерная идентичность или толерантность связана с обеспечением информационной безопасности? Снова же, что конкретно имеется в виду? Да и зачем нужна дополнительная Концепция, которая с практической точки зрения оказывается пустой? Просто отчитаться, для галочки?

Однако как было сказано выше, Концепция имеет совершенно ясное идеологическое наполнение. Формальная цель этой стратегии — формирование новой медиасреды, отвечающей, по существу, потребностям рынка. В этой медиасреде дети должны стать потребителями, формирующими спрос. Так и написано: «формирование у детей навыков самостоятельного потребления информационной продукции» и «формирование среди детей устойчивого спроса на получение информационных продуктов».

Конечно, есть другие характеристики вроде открытого доступа к историко-культурному наследию, популяризации здорового образа жизни, улучшению меж- и внутрипоколенческих отношений — хотя в последнем ничто, пожалуй, не улучшит отношения так, как реальное, а не виртуальное, построение этих отношений со своей семьей и школой. И создание нормальных, человеческих, приемлемых условий для создания семьи, работы и учебы в школе, воспитания своих детей. Это уже зависит далеко не только от семейной, образовательной или воспитательной политики государства, но и от экономической в целом, и в области трудоустройства в частности, и политики государства в отношении инвестиций в инфраструктурные проекты. А из этих областей государство старается убежать как можно дальше и быстрее, либо последовательно следует такой модели, которая несовместима с жизнеспособностью и безопасностью страны.

Кроме вышеперечисленных достижений, результатом должно стать увеличение числа детей, разделяющих патриотические ценности. Каким образом, и почему эта цель именно в этой Концепции? Есть же рядом Стратегия патриотического воспитания. Поди-пойми.

Если немного вернуться к тем рыночным формулировкам, которые есть в Концепции, то получится, что у детей, в числе прочего, должны быть сформированы навыки потребления патриотической информационной продукции и устойчивый спрос на её получение. Вкупе с принятой декларативной же стратегией патриотического воспитания становится ясным, что направлена эта Концепция на формирование казенного, номинированного патриотизма так же, как и Стратегия патриотического воспитания. Только если последняя протаскивается в области работы с молодежью, то первая — под прикрытием обеспечения безопасности детей.

Несмотря на свою пустоту и декларативность, Концепция информационной безопасности может стать прекрасным оправданием для проведения либеральной политики и формирования квасного патриота, который необходим этой власти для сохранения себя во власти.

Кроме этого, разве выполнение пунктов этой Концепции не может стать удобным способом списывания бюджетных средств? Ведь, по существу, каких-то специфических мер и механизмов обеспечения информационной безопасности детей не предложено, критериев для оценки результата нет. Вероятно, это ещё одна причина, по которой понадобилось выводить информационную безопасность детей за рамки общей Стратегии информационной безопасности.

В целом, всё это ещё одно свидетельство уровня работы современной власти России.