Их в своих мемуарах, вышедших в 1929 году в Париже, описывает бывший глава московской сыскной полиции, а позже заведующий всем уголовным розыском Российской империи Аркадий Францевич Кошко.

Случай этот произошел в Санкт-Петербурге. На чердаке одного из домов по Среднему проспекту, что на Васильевском острове, был обнаружен труп 14-летней девочки. Ребенок был задушен, и не оставалось сомнений — перед смертью жертва была изнасилована. Весь город бурлил: газеты пестрели статьями, волновалась общественность, полиция сбилась с ног. Но шло время, а убийца так и не был найден.

Потрясение от этого преступления было так велико, что питерский художник Б. решил изобразить на холсте свое видение убийства. Полотно привлекало людей своей экспрессией: на картине в мельчайших подробностях был изображен чердак, воспроизведен портрет убитого ребенка.

Лишь в одном художник отошел от истины: руководствуясь своим воображением, он на заднем плане нарисовал убийцу убегающим с места своего преступления.

Ладонью правой руки он открывал чердачную дверь, полуобернувшись на свою жертву. Это был отвратительный горбун: безобразное лицо, огромный рот, маленькие злые глаза, оттопыренные уши, рыжая борода... Картина получилась великолепная и даже удостоилась премии. Естественно, что все еще взбудораженный неутихшими слухами об убийстве обыватель валом валил, чтобы посмотреть на полотно.

И вот однажды среди толпы, глазеющей на холст, раздался дикий крик, и какой-то мужчина, упав на землю, забился в судорогах. Подбежавшие к нему на помощь были потрясены: это был... горбун с картины художника Б.! Его перенесли в ближайшую аптеку, где он, придя в себя, потребовал доставить его в полицию и там сознался в совершении убийства и рассказал о его причинах.

— С того самого дня, — говорил он, — образ задушенной девочки меня неотступно преследовал, я день и ночь слышал ее душераздирающие крики... Как могло это случиться — кто мог зарисовать меня в эту страшную минуту? Ума не приложу! Это какое-то наваждение, какая-то чертовщина...

Девочка в белом платье, конец 19 века. Тематическое фото

Начальник петербургской сыскной полиции Чулицкий в чудеса не верил, а потому решил... арестовать художника Б. по обвинению либо в соучастии, либо в сокрытии преступления. Ведь как еще можно было объяснить его «ясновидение»?

По возвращении из Италии художник был взят под стражу, но увы — оказалось, что у него не только стопроцентное алиби, но он даже не был знаком с горбуном-убийцей. А предположить, что сам горбун предложил себя в качестве «натурщика», — абсурд.

Наконец, благодаря рассказу самого художника, тайна разъяснилась. Б. рассказал, что, как и многие другие, он был потрясен случившимся.

Несколько раз он ездил на место преступления и сделал подробные зарисовки обстановки на чердаке, в покойницкой писал лицо убитой девочки, со слов полиции он знал, в какой позе лежало тело...

— Мне недоставало главного действующего лица — скрывающегося убийцы, — рассказывал Б. — Воображение мое рисовало его почему-то физически отвратительным, чем-то вроде Квазимодо. Лелея мысль подыскать Квазимодо, я зашел в трактир. И вдруг, на мое счастье, входит человек, удивительно отвечающий образу, наметившемуся в моем воображении.

Б. вынул блокнот и принялся осторожно зарисовывать горбуна, но тот торопился и, допив заказанный чай, быстро вышел. Но у трактирщика художник узнал, что этот посетитель постоянно заходит в трактир и примерно в одно и то же время. Так за пять вечеров художник, рисуя убийцу мнимого, сделал портрет настоящего преступника.

Горбун был приговорен к 20 годам каторги: казнили в то время чрезвычайно редко.